Конец фильма, или Гипсовый трубач - Страница 27

Меделянский вел себя солидно: пришел без жены Доры, судившейся где-то за Уралом, и подарил молодым комплект постельного белья с фирменной нашивкой, изображавшей Змеюрика и Фриду с выводком. Затем Гелий Захарович сказал долгий тост о роли жены в творческой судьбе писателя, приведя при этом в качестве положительного примера Анну Сниткину-Достоевскую, а в качестве отрицательного Наталью Николаевну Пушкину-Ланскую, что вызвало негодование детского поэта Яськина, страшно завидовавшего коммерческому успеху знаменитой рептилии.

«Не трожь Наташу!» — тихо предупредил он, но Меделянский не внял и в завязавшемся после первичного насыщения литературном разговоре громко посетовал, как трудно ему собирать по всему миру дань с разных проходимцев, пытающихся нажиться на его гениальном творении. Тогда Яськин встал и, плеща водкой из рюмки, произнес путаный спич про отдельных писателей, которые не только буквально вползли в детскую литературу на брюхе, но еще, подобно гадам, пресмыкаются перед золотым тельцом. А ведь главное в жизни — красота, достойно представленная на данном мероприятии милой невестой. Однако и это не насторожило Меделянского. Когда начались танцы, он трижды пригласил Веронику, на что Кокотов даже не обратил внимания, так как в это самое время юношеский прозаик Братский горячо доказывал ему, что хваленый Джойс — просто графоман, раздутый бестолковыми филологами, ни разу не дочитавшими пресловутого «Улисса» до конца. Зато назойливый интерес почетного гостя к невесте возмутил Яськина. Едва Гелий Захарович в четвертый раз двинулся к Веронике с танцевальными намерениями, раздался пронзительный клич «долой змеюриковщину!» — и случилась добрая литературная драка…

Сбежавшиеся официанты едва оторвали детского поэта от горла посиневшего Меделянского. Вероника, заглаживая неловкость, потом долго успокаивала уложенного на диванчик мэтра, гладила его по редким волосам, называя «бедным динозавриком». Между прочим, она сообщила, что в ее родной Вятке продаются трусики с улыбчивым Змеюриком на передке. Более того, именно такие сейчас на ней. Непонятно, что воротило к жизни побитого лауреата: мысли о нижнем белье невесты или возмущение очередным хищением кровного бренда, но он с трудом поднялся, сел за стол и вскоре помирился с Яськиным, сойдясь на том, что Шолохов, без сомнений, украл «Тихий Дон» у неведомого гения. За это и выпили.

После свадьбы Кокотов ни разу не встречался с Меделянским, изредка наблюдая его по телевизору. В эфире Гелий Захарович говорил всегда одно и то же: рассказывал, как придумал бессмертного Змеюрика, стоя в очереди за диетическими яйцами. Еще он жаловался, как трудно писать честные книги для детей под пятой тоталитаризма. Однажды съемочная группа передачи «На свежем воздухе» приехала к нему на дачу. Судя по огромному коттеджу, напоминавшему помесь готического замка с боярскими палатами, фирма «Змеюрик лимитед» процветала. И тут случилась беда, о чем радостно сообщила вся желтая пресса. Неутомимая юридическая жена Дора убедила мужа в том, что он не кто иной, как основоположник мирового «динозаврства». Следовательно, игрушки, книжки, мультики, фильмы, компьютерные забавы с участием ящеров, имеющие хождение на планете Земля, включая блокбастер «Парк Юрского периода» воришки Спилберга, — все это есть незаконное использование интеллектуальных прав Меделянского, короче, плагиат. Подали иск в Европейский суд. Но, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо!

Первой, прочитав в МК статью «Россия — родина динозавров», очнулась старушка Арендерук. Она к шестидесяти пяти годам нашла наконец мужчину своих грез — молодого, образованного, спортивного, неутомимого альфонса. Его содержание стоило недешево, и Арендерук подала в суд, чтобы иметь законный доход. В самом деле, покупатель реагирует не на смутные описания Меделянского, а на конкретную лукавую мордочку, нарисованную художницей. Мало того, ее адвокаты потребовали, чтобы писатель компенсировал упущенную выгоду, а именно: вернул деньги, которые незаконно получал, жадно эксплуатируя коллективный бренд.

Следом спохватились наследники режиссера Шерстюка, который в голодные 90-е, когда в помещении Союзмультфильма был оптовый склад китайского ширпотреба, эмигрировал в Израиль, где умер от тоски по России и собутыльникам, оставшимся допивать на родине. Наследники утверждали: если бы гений анимации не увлекся, леча зубы, малоизвестной повестушкой третьеразрядного автора, никто бы никогда не узнал про Змеюрика. Стороны вошли в процесс, и по требованию истцов были приняты обеспечительные меры: до приговора суда Меделянский не мог снять со счетов ни копейки.

Но все это мелкие пустяки по сравнению с тем, что случилось в Брюсселе. Там Гелий Захарович влип по полной программе: его самого обвинили в плагиате, убедительно доказав, что змеи и драконы — непременные обитатели мирового фольклора с незапамятных времен, а книга сэра Артура Конан-Дойла «Затерянный мир», вышедшая еще в начале двадцатого века, вообще не оставляла от нахальных притязаний камня на камне. Более того, за беспардонное использование чужой интеллектуальной собственности Меделянскому самому грозил разорительный штраф или даже — тюрьма. Взбешенный таким поворотом, он выгнал вон юридическую жену Дору и нанял знаменитого адвоката Эммануила Морекопова, прозванного в узких кругах «Эммой» за стальной характер и нежную сексуальную ориентацию. Впрочем, в литературных кругах поговаривали, что у Гелия к тому времени завелась пассия, и он просто воспользовался профессиональной оплошностью супруги для освежения личной жизни.